Skip navigation.
Home

Навигация

Владимир ФРЕНКЕЛЬ, Иерусалим

Владимир Френкель


Поэт, эссеист. Родился в 1944 году в г. Горьком (ныне Нижний Новгород). Детство и юность прошли в Риге. В 1985 году арестован по делу о самиздате. В Израиле с 1987 года. Член Союза писателей Израиля. Публикации в журналах и альманахах, выходивших в Латвии, Израиле, США, Франции. Автор шести сборников стихов. Лауреат премии им. Ури-Цви Гринберга ( 2002) и премии Союза писателей Израиля (2008).  

***

Историю растащат на слова,
На версии, остроты, повторенья
Прошедшего, а дальше – трын-трава,
Трава непониманья и забвенья.

Какой туман! Но если не понять
Чужих времён, тогда всего вернее
В каком-нибудь Париже повторять –
Ахматова, Паллада, Саломея.

Георгия Иванова строка –
Истории и времени примета –
Останется как веха на века
Господнего исчезнувшего лета.

***

Это свет, идущий ниоткуда,
Поздний час, нездешний холодок,
Отблеск исчезающего чуда -
Заново усвоенный урок.

Тает на вечернем небосклоне
Слово, пребывавшее со мной.
Это свет, как будто на иконе,
Неизменный, ровный, неземной.

Два стихотворения из Р.-М. Рильке

ОСЕННИЙ ДЕНЬ

Господь, пора – переломилось лето.
Вот тень Твоя на солнечных часах,
пусть ветер дует в поле, вот примета

осенних дней – ветра и листопад,
последнее тепло и созреванье
плодов. Здесь завершенье, окончанье,
и сладок нам тяжёлый виноград.

Кто стал бездомным, дом не обретёт.
Кто одинок, тот будет одиноким,
он пишет письма длинные далёким
друзьям, и неприкаянно бредёт,
что лист осенний, по аллеям строгим.

ОСЕНЬ

Ну, листопад! Как будто опадают
осенние сады в далёких небесах;
и вот листва летит неведомо куда,

как падает во тьме ночной звезда,
как шар земной летит куда не знает.

Мы все в полёте – падаем, летим,
Вот взмах руки – он выглядит паденьем…

Но есть Единый, чьим благословеньем
наш путь от века бережно храним.

***

Миндаль цветёт почти под снегом,
Вблизи, вдали,
И день-деньской мешает с небом
Цветы земли.

А снег безжалостно ломает
Ветвей крыла,
И здесь никто не различает
Добра и зла.

Но как внезапно, открываясь
Для всех и всем,
Неудержимо, не считаясь
Уже ни с чем,

Цветёт миндаль, объединяя
Иерусалим,
От края неба и до края,
И мир, и Рим.

Как очевидна и мгновенна
Для всех, не счесть,
До всех пределов экумены
Благая весть.

Цветёт миндаль неистребимо
За веком век.
От Иудеи и до Рима -
Цветы и снег.

***

Смолоду по городу шататься,
Улицы и строки рифмовать,
А потом – куда ещё податься –
Вечную проблему разрешать.

Вот чего душе недоставало –
Праздника нечаянного, тут,
В полутьме старинного подвала,
Где в разлив сухое продают.

Духом воспарить над черепичным
Городом, поближе к небесам, –
Как-то это сделалось привычным,
Но и не к добру, я знаю сам.

Пусть я не похож на арлекина,
Это ж не театр, а подвал,
Никогда мой город не покину –
Так я думал, но не угадал.

А теперь за кружкою глинтвейна,
Что б ни померещилось опять,
Не видать ни Даугавы, ни Рейна,
И Невы, конечно, не видать.

Марево, а не архитектура,
Миражи почище ар-нуво.
Вот сюда б французского Артюра,
Эти-то пейзажи – для него!

Допиваю. Выхожу. И всё же,
Вечерами дышится легко.
Видно, я с годами всё моложе,
Вот и до небес недалеко.

***

Блаженные времена.
Вечерняя благодать.
А где-то идет война,
А мы не хотим и знать.

И нам не узнать стыда,
А это и есть любовь.
Блаженные навсегда,
Блаженные вновь и вновь.

Останемся мы вдвоём
Глядеть на закатный свет.
А что там будет потом -
Уже не увидим, нет.