2021- АМУРСКИЙ, Виталий

В ЧАС МЕЖДУ ВОЛКОМ И СОБАКОЙ

* * *

Боже, как же время мчится быстро,

Прежде это я не замечал,

А недавно вдруг припомнил Истру,

Свет берез и лодочный причал.

Дым костра, угасшего под утро,

Рюкзаки, лежащие рядком,

И вдали простор воды, продутый

Августовским свежим ветерком.

Как русалки или же колдуньи,

Около шептались камыши,

Может быть, о том, как накануне

Спорили мы – можно ль жить без лжи?

Спорили, в стаканы разливая

Кислое болгарское вино

В пору ту еще не понимая, –

Общего ответа не дано.

Годы вдаль уходят вереницей

И того, что было, больше нет:

Не вернутся в колоски пшеницы

Зерна, превратившиеся в хлеб.

Хлеб ржаной не станет снова рожью,

Глаз лаская охрою полей, –

Разве ж только вечным бездорожьем

Прославляться родине моей.

И еще – неповторимой ленью,

Той, которой нам Обломов мил,

Да тоской такой, когда лишь вены

Резать впору, если нет чернил.

В выборе судьбы никто не волен,

А на жизнь, что рядом, и на смерть,

Знаю, – не с высоких колоколен,

Но с земли положено смотреть.

С высоты естественного роста,

Что тебе отмерили года,

Чтоб понять, как все на свете просто

И как сложно, вместе с тем, всегда.

* * *

Как театр, начавшийся с вешалки:

Папиросный дымок, вино

И созвездия перемешанные,

Будто косточки домино.

Из окна слегка приоткрытого

И зашторенного на треть,

Нестареющая «Рио–Рита» –

Не желающая стареть.

Листопадами и метелями

Время мечено, но до сих пор

Снятся мне иногда незатейливые

Декорации те к пьесе Двор.

* * *

Подробности минувшего крошатся,

Подобно штукатурке на стене,

И надо бы со старым распрощаться,

Однако же мешает что–то мне.

Так, иногда Тишинку* вспоминая,

Себя я вижу в кепке набекрень

На фоне декораций, где – пивная,

Площадка волейбольная, сирень,

Звонков трамвайных резкие обрывки,

У газировщиц звяканье монет,

Бензоколонка, школа возле рынка,

Которой, впрочем, как и рынка, нет.

Печалюсь ли? Нет, в общем–то нисколько.

Скорее, лишь осадок на душе,

Ведь из обрывков тех, из тех осколков

Единый мир не воссоздать уже.

Не так уже щедра и многолика

Была в нем жизнь и воля – уцелеть,

И те, кто жили в нем – почем фунт лиха

Не спрашивали, зная о цене.

________________

* Район в старой Москве, известный прежде всего своим, ныне не существующим, рынком

Невозвращенец

С земляком в стенах пивного зала

Случаем в беседе я увяз.

Что ему язык вдруг развязало,

А меня растрогал тот рассказ?

Не имею ясного ответа.

Не было тогда и ныне нет.

Может быть, искал я тень без света.

А искать мне следовало свет?

«Сам я родом из Электростали,

Знаешь, это около Москвы.

Сорок лет назад его оставил,

А оставив, с прошлым сжег мосты.

Помню тот предзимний день понурый

Со снежком мерцавшим, как металл, –

Как с ракетодрома Байконура,

В неизвестный мир я стартовал.

ТАСС не сообщал тогда, понятно,

Как меня несет за облака,

Но свою страну без белых пятен

Я увидеть смог издалека.

В проволоке лагерной и вышках,

Начисто лишенной многих книг,

О которых прежде только слышал,

Даже взглядом не касаясь их.

Боже, понял я, в какой же яме

Прозябает мой родной народ –

Нет, не без альбомов Модильяни

И колбас – без прав на кислород.

В капсуле, в полете раскаленной,

Не пришлось тогда вернуться мне

(Как позднее многим Крикалевым,

Чтоб найти свой дом в иной стране).

Жизнь как будто открывал с начала,

И, казалось, даже с огоньком,

Но, случалось, так порой качало, –

Все вокруг летало кувырком!..»

Дальше, извините, не припомню,

Где и с кем был он тогда душой.

Слушал я с печалью, только что мне

Было до нее, увы, чужой!..

Будто в зал, реально ж – дальше, мимо

Он смотрел, уже не говоря.

– Повторите нам по кружке пива, –

Попросил официанта я.

Возле ног этюдник чуть поправив,

Он глазами улыбнулся лишь.

За его спиной в оконной раме

В лужах и огнях блестел Париж.

* * *

Дым отечества нынче не сладок,

Но, возможно, хотя бы для

Справедливости вспомнить надо б –

Не бывает его без огня.

Что ж горит там сейчас, где жили мы,

Кто зажег и зачем зажег?

Знаю лишь – времена паршивые

Подобрались к нам вновь, дружок.

* * *

Тяга к власти страшнее вируса,

Ну, а в ней сплошное ворье –

Понимаю, поскольку вырос я

Под всевидящим оком ее.

Нет лекарств и вакцин не создано,

Чтобы просто достойно жить,

Не страдая болезнью звездною,

Не оглядываясь на Геленджик.

Вести с родины схожи: в беде она,

И понятно без лишних фраз:

За воротами Спасскими эпидемия,

Хуже ковида в сотни раз.

Наблюдая через YouTube за манифестацией в Москве

на Пушкинской площади 23.01.2021

В Париже зимняя тоска,

Привык к которой, вроде бы,

А мысли нынче – про оскал

Властей на родине.

Про автозаки и ОМОН

В Москве, близ Пушкина,

Где ветерок иных времен

Слегка морозил уши нам.

Сменилось многое с тех пор

Не только внешне, –

Увы, однако не террор

Закалки прежней.

Он словно стал еще наглей,

С какой–то едкой солью в нем...

О, этот дух ненастных дней

Везде, но там – особенно.

И потому, что это так,

Забыть отнюдь не проще мне,

Что вел когда-то путь в ГУЛАГ

И с этой площади.

* * *

Не оттого, что этот день уныл

И дождь с утра идет почти отвесно,

За ту страну печалюсь я, увы,

Где, на ночь глядя, шевелятся бесы.

Кто разбудил теперь их и зачем

На юг спешат не журавли, а крысы,

Но неспроста кремлевский казначей

Серебреники шлет на берег крымский.

* * *

Памяти Бориса Клименко

На Владимирской горке не встретимся,

Сквозь вечернюю бирюзу

Не для нас огоньками засветится

Даль, раскинувшаяся внизу.

Но с Монмартра глядя на крыши

Сероватые, как зола,

Вспомню я о тебе, и увижу

Русь, что Киевскою звалась.

Та, где нынче слепые, ярые,

Как из лет, что не знали мы,

Свистят стрелами кудеяровыми

Ветры с северной стороны.

А восточнее, очумело

Над озябшей землей кружа,

Стаи птиц, антрацита чернее,

Режут воздух острей ножа.

Париж, февраль 2021

Памяти героев северных (арктических) конвоев,

доставлявших в 1941–1945 годах из Великобритании, США и Канады

стратегические грузы для СССР

Наш народ был один на пути к Победе.

Из обращения В.Путина 9 Мая 2021 г.

Ах, эта ложь без совести и дна,

В пустые фразы скрытая умело,

О том, что, мол, была страна одна

И в той войне поддержки не имела.

Но чьи ж тогда шли в Мурманск корабли

С машинами для фронта и для тыла?

Кому же надо, скажем мягко, блин,

Чтобы о том Россия позабыла?

Позорно представлять ленд–лиз, как чушь –

Нет, с Гитлером сражались не одни мы,

И меньше было б прока от «катюш»

Без мощных студебекеров под ними.

Ветром северным обожженная,

Даль морская укрыта мглой –

Сколько ж там Иванов и Джонов

В годы ратные полегло!

Полегло, а теперь – будто не было,

Да и подвигов, значит, нет,

Лишь по–прежнему небо то –

Выше, чем любой монумент.

* * *

Москва! Как много в этом звуке...

А. Пушкин

Какая разница, что Кремер и Бешмет

Играют там, а Пушкин в бронзе прежний,

Ведь города былого больше нет, –

Исчезли те дворы и те скворешни.

Понятны перемены, только я,

Прикидывая ворох чувств навскидку, –

Не в силах на брусчатке у Кремля

Представить искрометную лезгинку.

В час между волком и собакой

Вам – там...

Когда слова вторичны перед плетью,

Не знаю, как сейчас живете вы,

А мне Берлин в безумном 33–м

Напоминают речи из Москвы.

И схожие, как были в Третьем Рейхе:

Металл бронемашин, в глазах металл,

Орлы суровы, если же о стерхах,

Согласен – с ними фюрер не летал.

Но меркнет свет в густеющем тумане –

Аресты и суды то тут, то там.

Сегодня, слава Богу, не за вами

Пришли, однако легче ль вам?

Что ж, хорошо, однако же не надо

Считать себя, чем немцы те, мудрей, –

Известно ведь, что вход в глубины Ада

С соседских начинается дверей.

Володе Загребе, прощальное

Поэта – далеко заводит речь М.Цветаева

Скрылся в небе верблюд крылатый,

«Плач-парад»* отзвучал и стих.

Под наркозом в больничной палате,

Может быть, думал ты и о них.

Как на марле кровавые сгустки,

Мне казались твои слова,

Словно с неким клеймом петербургским

И дантесовского ствола.

Прежде шутками, пусть горьковатыми,

Все же чаще был мечен твой слог.

Только слишком далековато

Этим летом все унесло!

А во мне, право, что–то треснуло...

Да, такая вот карусель:

Голова остается трезвая,

Лишь глаза как трава в росе.

Август, 2021

* «Летающий верблюд» – роман В.Загребы, «Плач–парад» – видеозвуковая композиция, созданная на основе его стихов и существующая в нескольких версиях.

* * *

Да, действительно, время спешит, и, наверное, Белое море

Только в снах или в кадрах кино повстречать мне дано,

Не услышав реально, как чайки кричат возле мола,

Когда, пенясь, прибой обнажает у берега дно.

Не увидеть, как с куполом неба смыкается кромка

Бесконечной воды, и привольно седым облакам

Там, откуда гудки долетают негромко

Кораблей, уходящих и к Новой Земле, и к святым Соловкам.

Сколько раз собирался туда я мечтою мальчишьей,

Да никак не собрался! Душою винюсь и челом,

Но как прежде уверен, что воздух там все-таки чище,

Чем которым дышал и дышу; ну, а что же важнее, чем он?

* * *

Гулага не было, и о Лубянке – вздор,

И палачей, конечно, не бывало.

Так решено, а, следовательно, спор

Историки продули генералам.

А я-то думал: «Мы – Мемориал»,

Хотя и не историк, а всего лишь

Тот, кто о жертвах память не терял,

Считая, живы все, о ком ты помнишь.

Издалека, но не со стороны

Болит душа за то, что так речиста

Вновь стала ложь, а смысла в русском «мы»

Не стало больше в словаре чекистском.

28 декабря 2021 г.

АМУРСКИЙ, Виталий, Франция. Поэт, эссеист, журналист. Родился в Москве в 1944 году. Во Франции с 1973 года. Автор девяти книг и многочисленных публикаций в журналах, альманахах и сборниках России и Зарубежья.

Навигация

Выпуск 12-13, 2022-2023

Выпуск 11-й, 2021

Выпуск 10-й

Выпуск 2017-го года

Выпуск 2016-го года

Специальный выпуск - к 90-летию Валентины Синкевич

Выпуск 2015-го года

Выпуск 2014-го года

Выпуск 2013-го года

Выпуск 2012-го года

Выпуск 2011-го года

Выпуск 2010-го года

Выпуск 2009-го года

2021- АМУРСКИЙ, Виталий