(1564 – 1616)

                    11

С годами неизбежно увядая, 

Мы расцветаем ярче и щедрей –  

Но эта поступь Времени двойная

Известна лишь имеющим детей.

Не вливший крови в продолженье рода

Исчезнет через трижды двадцать лет,

И холод безысходного исхода 

Кромешный тьмой оденет белый свет.

Тот, кто уродлив разумом и статью, 

Пускай остережется дать приплод,

Ты ж – перстень с благородною печатью,

И оттисков твоих Природа ждет.

А если не оставишь отпечатка,

Во мраке смерти сгинешь без остатка.

                   12

Когда я слышу мерное «тик-так»,

Гонящее рассвет на встречу с тьмою, 

И вижу, как цветок увял, и как

Смоль локонов покрылась сединою,

Когда безлистным веткам вдоль тропы

Не удержать дождей осенних слёзы,

Когда белобородые снопы

Навалены в печальные обозы, –

Я думаю: а не такой ли ждет

Тебя конец? Предвидишь ли его ты? 

Серп Времени безжалостно пожнет

Все прелести твои и все красоты.

Тот – только тот! – навек продлит свой век, 

Кто до ухода новый даст побег. 

                     16

Стихи бесплодны. Им не защитить

Тебя от злобы Времени-тирана,

Но ты ведь можешь сам плодоносить -

Еще не поздно и уже не рано.

Бесплодна кисть, как и созвучья слов:

Здесь – лишь подобье, там – лишь перепевы,

А сколько невозделанных садов

Ждут не дождутся твоего посева!

Так взращивай же новые цветы,

Пусть повторят они во всходах дружных

Черты твоей чудесной красоты –

И внутренних достоинств, и наружных. 

Ты сам себе и кисть и карандаш:

Отдав пустяк, опять себя создашь. 

                           19

Ты, Время, всё сжираешь: когти льву

Ты тупишь, тигру зубы выдираешь,

На отпрысках земных растишь траву

И птицу Феникс навсегда сжигаешь, 

Пытаешь нас морозом и огнем…

Давай! Я не страшусь твоих проделок

И умоляю только об одном:

Ножами часовых бездушных стрелок

Не борозди любимое чело –

Пускай навеки юным остается;

Твое издревле острое стило

Пусть этой нежной кожи не коснется.

А впрочем… Мне и тут неведом страх:

Ведь юность будет жить в моих стихах. 

                            25

Обласканные светом сфер небесных

Пусть хвалятся созвездием наград,

Но я, один из множества безвестных,

Себя счастливей чувствую стократ, 

Чем те, кто, видя милости от власти,

Спешат махровым цветом расцвести,

Когда ж придет – а ведь придет! - ненастье, 

Не ведают, как пестики спасти.

Когда стратег, прославленный по праву,

Однажды все же проиграет бой,

Его сотрут из книги ратной славы, 

Ни строчки не оставят ни одной,

А я любим, а я могу любить –

И этого никак нельзя лишить. 

                         29

Когда я горько плачу над собой –

Отверженным, ненужным, одиноким,

Тревожа небо тщетною мольбой

О том, чтоб стало менее жестоким,

Чтоб одарило, как и всех вокруг, 

Талантами, удачей, красотою,

Надеждами – и вспоминаю вдруг

Что, милый друг, я наделен тобою, –

То в тот же миг взмывает ввысь душа,

Как жаворонок вешний на рассвете,

Бесценный дар небес воспеть спеша:

Я награжден превыше всех на свете

Таким богатством, что и королю

Во сне не снилось: я тебя люблю. 

                          30

Суд памяти велит держать ответ,

Мне некуда бежать от обвинений.

Я признаюсь в растрате лучших лет

И расхищенье тщетных устремлений,

И кланяюсь, слезу с ресниц сморгнув,

Исчерпанной любви, друзьям ушедшим

И времени, которое, мелькнув, 

Сменилось, настоящее, прошедшим, 

Веду несчастьям давним пересчет,

К которым был я свыше предназначен,

И заново оплачиваю счет,

Как будто не был раньше он оплачен.

Но вспоминаю: ты со мной теперь – 

И забываю горечь всех потерь.

                         71

Горюй по мне не дольше, чем рыдать

Церковный будет колокол, гласящий,

Что низкий мир сумел я поменять

На низший мир, червём кишмя кишащий.

Все эти строки позабудь скорей 

(Прочтешь ли ты моё стихотворенье?)

Я так тебя люблю, что мне страшней

Твоя тоска, чем полное забвенье.

Когда прочтешь, я в прах и перегной

Уже преображусь, и пусть во имя

Самой любви твоя умрет со мной,

И руки позабудутся, и имя,

Чтоб этот мир, безжалостный палач,

Тебя не осмеял за горький плач.

                          73

Смотри, я – осень. Листьев мало: их   

Сметает наземь стылыми ветрами,

И клирос ветхих веток, чуть живых, 

Уже не вспыхнет птичьими псалмами.

Гляди: я - вечер. Свет уходит прочь

За окоем, и тени встали строем, 

И, словно смерть, всё поглощает ночь, 

Чтоб опечатать аспидным покоем. 

Взгляни: я – уголь в меркнущем костре,

Где пламя жизни сделалось золою. 

Огонь на смертном возлежит одре,

Он в пепел обращен самим собою. 

Ты видишь всё – и тем любовь сильней,

Чем меньше для нее осталось дней.

                         74

Не плачь, когда последнего ареста

Для друга твоего настанет срок,

Хоть упекут меня в такое место,

Откуда не выходят под залог.

Но после смерти жизнь моя продлится

В стихах, где живы все твои черты. 

Земля получит прах, как говорится,

А лучшее – мой дух! – получишь ты.

Исподтишка в меня вонзая косу,

Немногое косая сможет взять – 

Лишь тело, лишь гниющие отбросы,

А по гнилью не стоит горевать. 

Ценнее то, чему нельзя истлеть.

Оно – твое, и перестань скорбеть.

                         89

Скажи, что быть со мною – смех и грех,

Я подтвержу: нелепость и умора,

Как эхо, стану повторять при всех

Статьи неправедного приговора:

Я гадок, жалок, мой не ровен шаг…

Любовь моя! Ты и в судейской роли

Меня не сможешь опорочить так,

Как я себя, твоей послушный воле.

Прощай! И да не вздумаю к местам,

Где ты бываешь, шаг хромой приблизить, 

Запрет на имя наложу устам,

Чтобы тебя знакомством не унизить,

И сам к себе исполнюсь я вражды:

Мне мерзок тот, кого не терпишь ты. 

                            91

Кто знатностью кичится, кто – деньгами,

Кто – силой, кто – особым мастерством,

Кто – модным платьем (гадким, между нами),

Кто – соколом, кто – гончей, кто – конём.

У всех свой счет на счастье и услады,

А мой таков, и верен я ему:

Что мне скакун и модные наряды?

Мне мастерство и сила ни к чему.

Плевать на знатность! Деньги – блажь пустая.

И гончие, и соколы – зачем?

Я больше, чем доволен: обладая

Твоей любовью, я владею всем,

И опасаюсь только одного:

Она пройдет, и я лишусь всего. 

ГОЛЬ, Николай, Санкт-Петербург. Поэт, переводчик, драматург, детский писатель. Родился в 1952 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский Институт культуры. Автор множества книг для детей, переводов стихов и прозы (от Эдгара По до Филипа Рота). Лауреат премии журнала «Нева» (2003 г.). Член Союза Санкт-Петербургских писателей, член Союза театральных деятелей.