- Купить альманах Связь Времен
- Связь времён, выпуск 11-й
- Библиография
- ГАРБЕР, Марина. Дмитрий Бобышев. Чувство огромности. Стихи.
- КАЦОВ, Геннадий. «В ОСТЕКЛЕНЕВШЕЙ ЗАДАННОСТИ...» (В связи с выходом поэтического сборника А. Парщикова)
- ФРАШ, Берта. Владимир Батшев. СМОГ: поколение с перебитыми ногами
- ФРАШ, Берта. Стихотворения поэтов русского зарубежья
- ШЕРЕМЕТЕВА, Татьяна. ЗАГАДКА ИГОРЯ МИХАЛЕВИЧА-КАПЛАНА ИЛИ МУЗЫКА ПОЭТА
- Интервью
- Литературоведение
- Переводы
- Ахсар КОДЗАТИ в переводе Михаила Синельникова
- Джалаладдин РУМИ в переводе Ины БЛИЗНЕЦОВОЙ
- Игорь ПАВЛЮК в переводе Витaлия НАУМЕНКО
- Лэнгстон Хьюз в переводе Ираиды ЛЕГКОЙ
- Перси Биши ШЕЛЛИ. Перевод с английского Яна ПРОБШТЕЙНА
- Эдвард де ВЕР, Перевод с английского Ирины КАНТ
- Сонеты ШЕКСПИРА в переводе Николая ГОЛЯ
- Филип ЛАРКИН в переводе Эдуарда ХВИЛОВСКОГО
- Поэзия
- АЗАРНОВА, Сара
- АЛАВЕРДОВА, Лиана
- АЛЕШИН, Александр
- АМУРСКИЙ, Виталий
- АНДРЕЕВА, Анастасия
- АПРАКСИНА, Татьяна
- БАТШЕВ, Владимир
- БЕЛОХВОСТОВА, Юлия
- БЛИЗНЕЦОВА, Ина
- БОБЫШЕВ, Дмитрий
- ГАРАНИН, Дмитрий
- ГОЛКОВ, Виктор
- ГРИЦМАН, Андрей
- ДИМЕР, Евгения
- ЗАВИЛЯНСКАЯ, Лора
- КАЗЬМИН, Дмитрий
- КАНТ, Ирина
- КАРПЕНКО, Александр
- КАЦОВ, Геннадий
- КОКОТОВ, Борис
- КОСМАН, Нина
- КРЕЙД, Вадим
- КУДИМОВА, Марина
- ЛАЙТ, Гари
- ЛИТИНСКАЯ, Елена
- МАШИНСКАЯ, Ирина
- МЕЖИРОВА, Зоя
- МЕЛЬНИК, Александр
- МИХАЛЕВИЧ-КАПЛАН, Игорь
- НЕМИРОВСКИЙ, Александр
- ОРЛОВА, Наталья
- ОКЛЕНДСКИЙ, Григорий
- ПОЛЕВАЯ, Зоя
- ПРОБШТЕЙН, Ян
- РАХУНОВ, Михаил
- РЕЗНИК, Наталья
- РЕЗНИК, Раиса
- РОЗЕНБЕРГ, Наталья
- РОМАНОВСКИЙ, Алексей
- РОСТОВЦЕВА, Инна
- РЯБОВ, Олег
- САДОВСКИЙ, Михаил
- СИНЕЛЬНИКОВ, Михаил
- СКОБЛО, Валерий
- СМИТ, Александра
- СОКУЛЬСКИЙ, Андрей
- СПЕКТОР, Владимир
- ФРАШ, Берта
- ХВИЛОВСКИЙ, Эдуард
- ЧЕРНЯК, Вилен
- ЦЫГАНКОВ, Александр
- ЧИГРИН, Евгений
- ШЕРБ, Михаэль
- ЭСКИНА, Марина
- ЮДИН, Борис
- ЯМКОВАЯ, Любовь
- Эссе
- Литературные очерки и воспоминания
- Наследие
- ГОРЯЧЕВА, Юлия. Памяти Валентины СИНКЕВИЧ
- ОБОЛЕНСКАЯ-ФЛАМ, Людмила - Валентина Алексеевна СИНКЕВИЧ - (1926-2018)
- СИНКЕВИЧ, Валентина
- ШЕРЕМЕТЕВА, Татьяна. Голубой огонь Софии ЮЗЕПОЛЬСКОЙ-ЦИЛОСАНИ
- ЮЗЕФПОЛЬСКАЯ-ЦИЛОСАНИ, София
- ГОРЯЧЕВА, Юлия - Ирина Ратушинская: поэзия, политика, судьба
- ГРИЦМАН, Андрей - ПАМЯТИ ИРИНЫ РАТУШИНСКОЙ
- РАТУШИНСКАЯ, Ирина
- Изобразительное Искусство
- От редакции
- Подписка
Связь времён 10 выпуск- ДУБРОВИНА, Елена
НА ДРУГОЙ ПАРАЛЛЕЛИ…
ПОЭТУ
Из другого пространства, на другой параллели
Жизнь, играя со смертью, приближается к цели.
Вот и осень остыла, и с дождями в рассрочку
Осыпает листвою каждый выступ и строчку.
Гаснет день и уходит, погружаясь в безмолвье,
А он к книге последней строчит послесловье.
Только время бежит по строке циферблата,
И в окошко глядит неизвестная дата,
То ли в форме петли, то ли в виде вопроса.
И плывет как туман едкий дым папиросы.
В портсигаре пустом только память дробится,
И тяжелый туман на страницу ложится.
И неясно зачем, да и надо ли знать,
Когда время закроет навечно тетрадь.
* * *
Когда заря за горизонтом пошлет нам первые лучи,
Ты вслушайся в природы пенье и помолчи.
Закрой глаза, уйди в блаженство, умри на миг,
Почувствуй время пробужденье и утра всхлип.
Заря настанет, свет нездешний нас озарит.
Цветы проснутся, станут травы, как малахит.
И мир замрет в блаженном трансе на пять минут.
Виденья ночи, сны проснутся и вмиг умрут.
Осенний воздух, запах моря не пригублю.
Но прошепчу, едва проснувшись: «Я жизнь люблю».
* * *
Мне тесно от одиночества,
Пространство все уже и тише,
Раскаянье или пророчество
Крестом в душе моей вышито?
Четыре стены, как клетка,
Окно – на север выходит,
И машет сухая ветка
К холодной зимней погоде.
А где-то на дне – тревога
Мелкой дробится дрожью.
Прощенья просить у Бога?
Ответить на правду ложью?
Пусть жизнь пройдет в заточенье,
И ляжет на дно обида,
Но только длится мгновенье,
Как вечная панихида.
* * *
Памяти Ю.М.
1
И сердце чуть глуше, и голос чуть тише,
В накуренной комнате дым выше крыши.
Шуршание листьев, шептание истин,
Как будто провел кто-то черною кистью
По лицам сидящих и тех, кто не выжил,
И кто не вернулся, погиб под Парижем.
Их фото в дыму, будто в камере смерти
Они задохнулись, и в черном конверте
Последние строчки исписаны кровью
С какой-то почти что мистической болью.
2
Карандашом он водит беззвучно по тетради –
Неверные слова, неправильный ответ,
Но падает, как тень, холодный лунный свет,
И жить ему зачем? Писать – чего же ради?
А говорят дожди с утра идут в Неваде,
И в Магадане снег намел сугробов горб,
Сидит поэт, согнувшись, у старенькой тетради,
Он жил когда-то, где-то, и молод был, и горд.
Вдали от милых мест оставленных судьбою,
В чужой ему стране, под кровом серых крыш,
Под марш немецких песнь, и с желтою звездою,
Он видел из окна как погибал Париж,
Как уводили ночью друзей по одиночке,
Добрейшего соседа и злейшего врага,
Еврейского мальчишку, еврейскую девчонку.
А он еще живой. Но это лишь… пока…
3
Шершавые ветки стучали, и в нише
Шумели негромко пугливые мыши,
Шалило в душе, и на мятой постели
Осталась лишь память прошедшей недели,
Когда уводили их в логово ночи,
И двери за ним заколачивал напрочь
Французский жандарм в голубой униформе,
Чтоб сделано было все точно по форме.
И шепотом ветер промолвил шутливо:
«Удачи, малыш, чтоб в душе не штормило».
Вагоны несли их в далекую Польшу,
В дыму задыхаясь, молились, чтоб больше
Не видели горя ни мать, ни отец,
И песню предсмертную спел им певец.
Дыханье хватало всего на минуты,
Морозы в Париже в тот год были люты.
Следы замела их пурга, словно смерч,
Когда под конвоем вели их на смерть.
* * *
Не упади на колени,
Не преклонись перед будущим,
Прошлое – не во времени,
Узким пространством сужено.
А осень опять размокшая,
Дождями раскрасила, лужами,
И солнце, одевшись в желтое,
Узким пространством сужено.
Время стучит молоточками,
Будто стучится суженный,
Не многоточьем, точкою,
Прошлое наше сужено.
Нам бы любить безвременно,
Но в забытье погружена,
Любовь живет не во времени,
И памятью не разбужена.
Не вспоминать забытое,
Не вызывать ненужное,
Время, с судьбою слитое,
Узким пространством сужено.
К КАРТИНЕ ГУСТАВА КЛИМТА «МУЗЫКА»
От музыки как душу уберечь,
когда она так глубоко вплетает
то звуки томные – они спадают с плеч
и на губах, как снег холодный тают,
то плач скрипичный, тонкий, как струна,
натянутой на звездные обломки,
а он – то нежный, то сухой, то ломкий,
поет о том, что жизнь уже прошла.
От музыки как душу сохранить,
чтобы она скользила вдоль вселенной,
и только мне протягивала нить
с волной соленой и морскою пеной.
От музыки как спрятаться в себя
и затаиться, чтоб никто не слышал,
как катится безмерная слеза
по небесам и по холодным крышам,
и исчезает в тайниках души,
где спрятаны удачи и болезни,
где звуки сердца всё еще слышны,
и музыка рождается из бездны.
БЕССМЕРТИЕ
Ночь просыпается. Безмерна
Бессонница. Ей не уснуть –
Лучами стелет равномерно
Луна таинственный свой путь
К душе, так жаждущей прозренья,
Но долог путь и сложен взлет
От слепоты к двойному зренью,
К познанию и продолженью
Того, что взгляд не познает.
И мерно следуя по слуху
За пеньем улетевших птиц,
Духовность, подчиняясь духу,
Так жаждет смысл возродить
Души, мятущейся в пространстве
Между словами «я» и «мир»,
И только шепчет ночь в эфир
О несбывающемся счастье,
О том, что есть закон судьбы
Перерождения и смерти,
Что в этой страшной круговерти
Мы перед Богом все равны.
* * *
Жизнь прожита в одно мгновенье
и, задохнувшись как в жару,
стекает восковым свеченьем
строка оплывшая. Я жду…
Я жду… Под огненную крышей
в оцепенении застывший,
свернувшись, как уютный кот,
ложится стих. И одинок
тот слог, замешанный на мести.
Не мучайся, что мы не вместе,
что зыбь от волн как дрожь. И вглубь
идут слова от сердца. Звук
полураскрытых губ. Но, все равно...
Не мучайся. Ведь так давно
на рубеже других широт
страдала память. Белый шелк
снегами охлаждал. Я муз
рукою легкою коснусь.
И, задохнувшись от объятий,
стекает воск свечой. Проклятье
жить вне времен. И на мгновенье
не затушить свечи свеченье.
* * *
Я открываю для себя
метанье утвержденных истин,
и колебание дождя
в осеннем водопаде листьев.
Я отрываю от себя
корнями вросшую привычность –
то отражаться от огня,
а то гореть, и единичность,
как одиночество, близки
в созвучности корней и смысла.
В изгибе тонкого мазка
линейность чувства бескорыстна.
Я открываю каждый день
дверь в тайнопись воспоминаний.
И вижу – жизнь всего лишь тень,
а память – вымысел сознанья,
как ель, истекшая смолой,
сухие ветки в парке старом.
И мы, увлекшись вдруг игрой,
так мало думаем о малом:
о том, что день давно погас
в осеннем водопаде листьев,
и Бог нас от себя не спас,
в блуждающем хаосе истин.
* * *
Обыденность и быт –
истоки нисхожденья
от долга в долготу,
от взлета к пораженью,
трагедия – конфликт
духовности и быта,
взгляд сердца в пустоту –
и памятью размыты
движенья душ и рук
от вечности к забвенью.
Проснись, взгляни вокруг!
Есть точка восхожденья
от пропасти к огню,
луне, лучам, лучине,
любви, где жизни нить
протянута к вершине.
Есть страсть,
есть взлет,
есть Бог,
есть творчество,
творенье,
дверь, улица, порог,
и к смерти восхожденье,
трагедия конца
у белого причала,
и правда мудреца,
что в смерти есть начало.