Ротенберг – первый переводчик стихов Пауля Целана и Гюнтера Грасса на английский язык, участник многих фольклорно-этнографических экспедиций, в результате чего появились книги «Сотрясая Тыкву», традиционная поэзия индейцев Северной Америки (Shaking the Pumpkin, Traditional Poetry of the Indian North Americans, Revised edition. New York: Alfred Van Der Marck Editions, 1986), издал совместно с Джорджем Квашей «Антологию американской поэзии с до-Колумбовых времен до наших дней» (America a Prophecy: A New Reading of American Poetry from Pre-Columbian Times to the Present (1973, 2012, co-edited with George Quasha) а совместно с женой Дианой Ротенберг опубликовал литературоведческий труд «Симпозиум целого: Размышления об этнопоэтике» (Symposium of the Whole: A Range of Discourse Toward An Ethnopoetics (1983, co-edited with Diane Rothenberg). Ротенберг – литературовед, впервые выдвинувший теорию этнопоэтики, глубинного образа, поэтики перформативного письма, составитель внушительной – вначале двухтомной антологии мировой поэзии «Стихи тысячелетия» (Poems for the Millennium: The University of California Book of Modern and Postmodern Poetry, 1995, 1998, вместе с Пьером Жори (Pierre Joris), к которой теперь добавились третий (Поэзия Романтизма и пост-романтизма совместно с Джеффри Робинсоном (The University of California Press, 2007) и четвертый – Литература Северной Африки (The University of California Book of North African Literature (2013, co–edited with Habib Tengour). В антологию включены также переводы стихотворений русских поэтов – Хлебникова, Маяковского, Мандельштама, Ахматовой, Пастернака, Цветаевой. 

Ротенберг известен также своим вкладом в сюрреалистическую поэзию, поэзию Дада (книга «Струна ДАДА», That Dada Strain, 1983), выдвинул также теорию поэзии Перформанса, и является предтечей Поэзии Языка. В журнале Alcheringa он впервые собрал многонациональных «транслингвальных» поэтов (и сам опубликовал переводы и вариации на темы африканского фольклора «Восхваленья царей Банту») и впервые предоставил страницы авангардной «Языковой поэзии», собранной также в составленной им антологии Revolution of the Word: A New Gathering of American Avant-Garde Poetry 1914-1945, а затем и в антологии «Стихи тысячелетия». «Восхваленья царей Банту» – это своеобразная маска– перевоплощение в различных персонажей, от лица которых ведется повествование. 

  Сам владеющий дюжиной языков (разумеется, ивритом, идишем, но также немецким, французским, испанским, португальским, польским, изучивший языки американских индейцев), Ротенберг – также переводчик Лорки и других испанских и латиноамериканских поэтов, Витезслава Незвала, французских, немецких еврейских поэтов с иврита и идиша). Поэзией Лорки Ротенберг увлекся в ранней юности, хотя переводы опубликовал уже в зрелом возрасте, а впоследствии возвращался к поэзии испанского поэта еще не раз. Помимо этого, Ротенберг ввел в обиход жанр вариаций на темы – не только любимых им поэтов (как «Вариации на темы Лорки, Эзры Паунда, или «Вариации на темы 'Белизны' Октавио Паса», но также вариации на темы художественных произведений, как «Вариации на темы Гойи» или современного американского художника армянского происхождения Аршила Горки. 

         Книга Преисподних

Посреди путешествия

слова стали изменяться

моя рука вырвалась из твоих рук

пытаясь повернуть колесо

но онемела

Дневной свет быстро уходил

небо было омыто звездами

как кровь или песок

общество вокруг нас

становилось все беспомощнее

не в силах найти место для отдыха

Бог – это боль

& оставляет нам разбитую дверь

чтоб проползли

но ветер ее захлопнул

ум оказался заперт внутри

не в силах найти место для отдыха

Гром над головой разрывается оглушительно

чем сильнее грохочет

тем стремительной они убегают от него

бедные узники

внутри дома расхищенных грез

Свет ослепляющий их

брошенные они бредут

думая об утраченных возможностях

сырых исхлестанных тел

на грязном ветру

Те кто обжирались

все еще голодны

никак не могут насытить свои желанья

чем больше они едят

тем больше у них потребность

в еде

Грязная ложь застряла в их глотках

как заплесневелый хлеб

что будет если они всосут ее

что будет если земля вздуется

под их ногами

чтоб уловить их в западню

Время в темных закоулках ума

уменьшается & темнеет

более глубокий образ снисходит на нас

воображающих башню

которая может коснуться бесконечности

Тела заключены в решетчатых ящиках

& зажжены

как они напоминают нам о пожарах

сжигающих целые города

откуда восстает ангел

ослепленный

потоком слез

После того как умирает тело

разум умирает тоже

Настоящего здесь нет

и прошлого нет

с треском распахнувшихся

в лишенном разума море

где время идет вспять

& спотыкается

Воздух тяжелеет, чумазый

запятнанный

план ада овеществляется

более в запахе

воды вздымаются

фигурки раздуваются

и смываются прочь

Расколотые скалы

сеют гнев в ртах

тех, чьи дома

отторгнуты

они тянутся наружу

& отбрасываются назад

где жестокость встречает

надругательство

Лес без деревьев

все же лес

безмолвные голоса & ветер

осажденный & отчаявшийся

отмеряет наши дни

мертвые – одинокие всадники

в полудреме

преображенные яростью

чтобы продолжать жить

Горящий песок

во сне Данте

выкликает имена Бога

Кошка

Толстомордый

Десница Зари

Рот

Язык

Пожиратель Миллионов

За любовь приходится платить

одним, а других

ждут награды

при свете дня

темный край

пропасти

близок как никогда

Перед пастью Ада

в сновиденьях

мир превращается в яму

для сожжения

отворачиваясь от толпы

& зная

что времени убежать

остаётся всё меньше

Раздутые ветром

священники и проповедники

делят разбитый мир

друг с другом

& клоун-дитя

возносит в высоту

свою любовь к золоту

в предвкушении

грядущих времен

Сахар сочится из уст

тех кто лижет яички & рот

того кто стоит ступенькой выше

их карманы

полны шекелей

людишки

лишенные любви или страха

прислужники клоуна

или того хуже

зияющей дыры

полной раздувшихся червей

наискосок от стены

цвета железа

Бог злата и серебра

приносит им наибольшее удовлетворение

жестокость

навязанная нам богом

золотая рука берет под крыло

превозносящих

президента запустения

его лакеи – бок о бок

нет ни милосердия

ни сострадания

у преданных последователей

& божьих пешек

      Прорицатели

рывок в будущее

лишает их зрения

там где луна & солнце

исчезли

& возвращается всё

к тому чего боялся некогда разум

грядущее время

избегает их

в маячащей тьме

Борьба между ворами

за первенство

грозит разрушить дом

они исследуют

уязвимые места друг у друга

там где оканчивается тело

оставляя позади себя мертвых друзей

мир без возврата

& мало что осталось терять