Skip navigation.
Home

Навигация

Игорь МИХАЛЕВИЧ-КАПЛАН, Филадельфия

Игорь Михалевич-Каплан


Поэт, прозаик, переводчик, издатель. Родился в Туркменистане. Вырос во Львове. На Западе с 1979 года. Главный редактор литературного ежегодника и издательства "Побережье". Автор шести книг. Стихи, проза и переводы вошли в антологии и коллективные сборники: "Триада", 1996; "Строфы века-II. Мировая поэзия в русских переводах ХХ века", М., 1998; "Библейские мотивы в русской лирике ХХ века", Киев, 2005; "Современные русские поэты", М., 2006, "Антология русско-еврейской литературы двух столетий (1801-2001)", на англ. языке, Лондон - Нью-Йорк, 2007; "Украина. Русская поэзия. ХХ век", Киев, 2008 и т.д. Печатается в литературных журналах и альманахах России, Украины, Англии, Дании, США, Канады, Германии, Израиля и др.

***

Стих мой белый –
     в профиль свеча до рассвета.
Тонких нитей фитиль –
     слов отраженье на стенке.
Долго будет гореть
     золотистого воска планета,
обжигая страницы книг моего ковчега.
Немного тепла и света –
     всё, что останется от меня, человека.


***

Возвращаюсь домой поздним вечером.
Ключ под ковриком. Выключен свет.
Я пройдусь по комнатам летним,
настежь окна к деревьям открыв.
Ветви лип осторожными тенями
раскачают чувства мои.
Отразится лишь память встречами
на прозрачном стекле тишины.
Эти дачные лица друзей
позолочены тайнами времени.

***

Повеяло пришедшей желтизной –
                           дожди в Париже!
Ты ждёшь меня у станции метро,
       в плаще и с новой стрижкой.
Зажги огонь, открыв свой зонтик
                           красным цветом.
Идём вдоль улицы,
      где дом на пристани у Сены.
Стена, открытое окно, лицо...
Бессмертный дождь, как песнь сирены.

ПО МОТИВАМ КАРТИНЫ ВАЛЕРИЯ ИСХАКОВА

Очнуться от горя:
                            старый друг на отходе…
Падают пятна от солнца
                                       в сосновом лесу,
на моё одиночество, на мою немоту.
Чем выше деревья, тем больше колец,
чем глубже колодец, тем меньше чудес.
Он просился пожить на морском берегу, –
вновь попробовать ветр на соленом лету.
Он богат, он отдал всё сполна,
беден я – у меня ведь такая беда…
Мне до боли знаком быстрый взмах его рук,
что могли бы обнять этой зелени куст.
Как быстры по асфальту кроссовок шаги,
мне уже не догнать, – он на дальнем пути.
Серебрится дорожной тревогой пыльца –
                                                так уходит душа.
Да, так уходит душа…
Его светлые мысли проводит луна –
от чёрной земли до небесного сна.
В сердце моём перелётная птица поёт для тебя,
                                                                   без тебя.

***

Тайчи –
            движения точны и плавны,
                 и руки сильные плывут
                      по воздуху нирваны,
и лечат раны,
и охраняют от попыток духа тьмы
                                   зло пошутить.
Да, юноша, ещё стремись
собрать свою энергию для страсти –
                                                               жить,
так долго жить, чтобы колени преклонить,
когда последний путь придётся горько пить.

ССОРА

Ночь расстелить
    и погасить огонь.
Прозрачное окно
    без отраженья лиц.
Лишь скрип шагов и половиц.
И ветер подползает на коленях ниц.
Я жду во сне,
    но только птицы вскрик.
Как одиноко по утру,
    когда бледнеет мысль.
И стол, накрытый на двоих,
хранит тепло вина и белый стих.

ПРОЩАНИЕ

Аэропорт Майами, –
                               Mon Ami, –
ты не грусти, мой друг, –
                                назад не позови...
Средь чемоданов,
                               сумок
                                       и узлов,
плащей,
              накидок
                            и зонтов,
меж поздней осенью и раннею зимой,
тебя я провожаю за стеклом.
Прозрачны чувства.
Ты возьми с собой
             постели тёплый шорох
                       и тревожный бой часов.
Судьба отмерит сгоряча –
прилёт – отлёт: всё суета...
На юге солнца желтизна –
ослеп я утопать в твоих глазах!

***

На роликах тело летело,
торчали волосы дыбом,
в очках отражалась реклама
французского хлеба и сыра.

Твои загорелые руки
пляшут ладонями жаркими,
зафыркаешь у фонтанчика
брызгами солнца яркими.

Рубашка «хаки» навыпуск,
сандалеты на босую ногу,
походка с ленцою южной,
ну и картина, ей-Богу…

Только потом я понял,
что это пронёсся мой Ангел.
Ничего он мне не поведал,
Музу оставив на память.

***

Восемь тридцать, утро, –
полоса на взлёте.
За стеклом остались:
тёмная головка,
жёлтая косынка,
взгляд раскосый углей,
пухлых губ кровинки,
сумка за плечами,
зонтик-подорожник.
Для меня записка –
чёрной тушью скачут
иероглифы по юбке.
Красным солнцем жарким
улыбнулась ярко.
Я просил, чтоб ветер
глаз твоих коснулся.

***

Свет в небесах –
                     падают тени на плечи.
В её волосах –
                    тайна прошлого –
                                          встречи.
Сквозь мерцающий круг –
                                  всё от рук,
тёплых ладоней и пальцев,
и очертания губ,
                     шелест вечернего платья.
Взгляд, а затем тишины нарастанье.
Вспомнил дачу,
                      скамейку и сад,
и шаги наугад,
                    наудачу.
На дороге космический век,
песня звенит за околицей,
небо – одно на всех –
                 зависло певучей звонницей.
…Остывает компьютер
                                 и голубой экран,
чувства закрою в файле:
                                    тень и свет,
и твои глаза, –
                      всё сохраню на память.