Skip navigation.
Home

Навигация

Рина ЛЕВИНЗОН, Иерусалим

Рина Левинзон


Поэт, прозаик, переводчик, педагог. Род. в 1949 г. в Москве. В Израиле с 1976 г. Сб. стихов: «Путешествие», 1971; «Прилетай, воробушек» (стихи для детей),1974; «Два портрета», 1977; «Весёлые стихи»,1978; «Снег в Иерусалиме», 1980» «Зарифмую два имени наших» (на иврите),1981; «Отсутствие осени», 1985; «Gedichte», (на немецком) 1986; «Ветка яблони, ветка сирени», 1986; «Первый дом... последний дом», 1991; «Колыбельная отцу», 1993; «Этот сон золотой», 1996; «Седьмая свеча», 2000; «Ты не один, ты не одна» (стихи для детей.), 2000; «Мой дедушка Авремл» (стихи для детей), 2002; «Книга афоризмов», 2004; «Два города - одна любовь», 2008.

***

Так что же это было?
                              Как мне знать –
И коротко, и солоно, и сладко,
Закладка в книге,
                       на столе тетрадка,
И не у кого лишний день занять.
Так что же это было?
                              Свет во тьме?
Тропа крутая в зареве недолгом,
Единоборство вольной доли с долгом?
Или сиянье – от тебя – ко мне.

***

Волшебник мой, дружок, чудак
Невидимый, почти неслышный...
Всѐ было... Так или не так,
Светился в полночи чердак,
И к лету поспевали вишни.
Прошло ли, будет ли ещѐ,
Дай руку мне, подставь плечо,
Пусть снова зимний ветер свищет,
Но ты останься, светом стань,
Пока сиреневая рань
Колдует над моим жилищем.

***


Не сбылось, не сошлось...
                                          Ну и с Богом!
Комом в горле, слезой на щеке,
Непонятным и сбивчивым слогом...
Пусть подышит немного в строке.
Не случилось...
                          Так, может быть, лучше,
Легче дальняя светит звезда.
Петь да плакать – вот сладкая участь.
А сбылось бы – что делать тогда?

***


Жалей меня, веди меня, вели,
я так легко себя тебе вверяю,
веди меня по острию, по краю,
по шпалам ошалевшей колеи.
По твоему полночному молчанью,
по космосу касанья твоего.


Молочный ветер, сонных звёзд качанье,
и тишина. И больше ничего.


 

***


                   Генриху Горчакову

Как за соломинку держусь
за певчую строку.
Я не про музыку – про грусть,
про птицу на току.
Про слов спасительный запас,
про рифмы колдовство...
Я не про музыку – про нас,
про горе и вдовство.
Про то, где силы зачерпнуть,
про сон, про Третий храм...
Я не про музыку – про суть,
неведомую нам.



 

***

Три цвета осени моей –
зелѐный свет сосны счастливой,
златая дымка над оливой,
и голубая сеть дождей.
И есть ли музыка верней,
и есть ли в мире звуки тише,
чем шелест листьев, вздох корней,
и шорох чьих-то крыл над крышей.


 

ТЕБЕ

Всё горше, страшнее, всё тише и тише
Я солнце тебе принесу и зарю.
Теперь, когда ты меня больше не слышишь.
Я только с тобою одним говорю.


 

***

                                Памяти отца

Ну, а потом остынет лето,
калитка зарастѐт плющом.
Не может быть, что только это,
должно же что-то быть ещё.
Должно же что-то…
Запрокинув
больное горло, спит птенец.
Край неба всё ещё малинов,
должно же…
Это не конец.
Я знаю, я рукой касаюсь,
знак различаю водяной.
Но снова исчезает надпись,
почти прочитанная мной.


 

***

Мне снова снилось – я домой летела,
дверь открывала в голубой пролёт,
где теплотой пронизывало тело,
где ждут меня все ночи напролёт,
где свет горит в медлительной конфорке,
и золотая трещина в стене,
где запах детства, дорогой и горький,
который больше не придёт ко мне.
И что мне делать с этой переменой?
Куда спешит земное колесо?
И так далёк квадратик во вселенной,
единственный, где мне прощали всё.

 

***

                           Виталию Воловичу

А будет ещё голубиная осень,
и ливни протяжные где-то вдали.
И что, уходя, мы с собою уносим?
На глади зрачка – отпечаток земли,
малинную сладость и горечь полыни,
и леса осеннего нежную глушь –
всё это смешение жёлтого с синим,
смещение линий, смятение душ.

ПАМЯТИ БОРИСА РЫЖЕГО

          1
У соловьиного моста
Темна дорога и пуста,
И небо над землёй склонилось,
И я одна – так получилось,
И всё сошлось – что не сбылось,
И что сбылось, и что приснилось,
Все времена и все места...
И логика небес проста –
Где бездна – там и высота,
И где беда – там Божья милость.


           2
Я перед музыкой робею,
Перед мелодией твоей.
Сильней судьбы, беды слабее,
Зимой – откуда соловей?
Ты там – меж облаком и крышей –
И близко к Богу самому,
И сквозь небесную кайму
Твой голос так победно слышен.


           3
Нет ничего значительней молчанья,
Словам вовек не победить его.
Но музыка... Во тьме свечи качанье,
Врачующее это волшебство.
Оно встаёт над невозможной болью,
Преодолев и победив её...
И лечится одной твоей любовью
Страдание невнятное моё.


           4
Взойти на крышу и взлететь
Туда – к тебе и к нашим птицам,
Чтоб можно было всласть лениться
И только петь и петь, и петь!
Увидеть бы тебя хоть раз,
Твои дворцы, твои задворки...
Открою солнечные створки,
И вот он, свет зелёных глаз,
И саночки слетают с горки!


           5
Живи и ничего не бойся,
Не так уж страшен этот мир.
А я такой, поэт ваш Борька –
Звезды последний пассажир.


И я с тобой в ночи плутаю,
Вот голос мой, моя рука,
Я тоже иногда летаю,
Когда бывают облака...


Благодарю тебя за слёзы,
И, если хочешь мне добра,
Ты вытри их – ещё не поздно,
Уже недолго до утра.