Skip navigation.
Home
Связь времён

Навигация
Home

2015-Евгений МИНИН

                ДЫМ ОТЕЧЕСТВА

Не выживают поэты – их выжигает планида.
Словно точечная ликвидация – эта кара небес.
Боже, ответь – какая на них обида,
они же твои дети – твой волшебный замес.
На земле дымят крематории –
в дым превращая ненаписанные истории,
не сочинённые строки. 
Всё-таки дым отечества горек –
подтвердит любой историк
и как не согласиться с ним,
если уходят поэты один за одним,
чтобы в будущем увековечиться,
превратившись в щемящий дым –
дым Отечества.

               *  *  *
На чистую воду выводят меня
так на мелководье выводят линя,
но я же не рыба, я тот ещё гусь,
сачок не готовьте – я снова сорвусь,
сорвусь со скалы и уже на лету,
почувствую крыльями ту высоту,
где в лёгкие хлынет живящий озон,
и чтоб не охотничья пуля вдогон…

               *  *  *
Жить нынче надо начеку
в кровавой этой круговерти.
Никто не смотрит на черту,
жизнь отделившую от смерти.
Проспишь – и сам себя кори,
извечной злобою налиты
придут в лохмотьях дикари,
чтоб выкорчевать наши плиты… 



               *  *  *
Когда понимаешь, что в любви,
что всегда рядом,
словно книжная полка 
или
зонтик перед дождём,
невидимого света которой
ты, возможно, не стоишь, 
проявляется доброта и забота  –
то не тень ли старости это?  


               *  *  *
Забери мою жизнь – умоляла она,
вдруг юдоль моя где-то кому-то нужна,
и на смерть бедолаг, что уже на краю,
я готова давно обменять жизнь мою!
Но Живущий вдали, на краю ойкумен
ничего никому не отпустит взамен,
и слова его ночью прошепчет звезда:
ни за что 
ничего 
никому 
никогда…


                     *  *  *
…А любви, поверьте, суть –
не кричать о ней повсюду,
и не в том, что мыть посуду,
и шагать совместно путь.
Не домой тащить оклад,
не часы поставить на шесть,
а в постели спать обнявшись,
словно сорок лет назад…




                          *  *  *
                                  
                                            Из забывших меня можно составить город.
                                                                                                  Иосиф Бродский

Из ненаписанных книг мог бы составить полку,
из непрочитанных вышла бы библиотека,
но от тех и других нет никакого толку,
когда за спиною болтается ипотека.
Но тянет к бумаге для исповеди и огласки,
если карма бумаги – исчёрканной быть непременно,
да и муза приходит сквозь стены и строит глазки,
и тянет в безумство лирическая ойкумена…


                            *  *  *
Изнурённым Сизифом приблизится к полночи стрелка,
День умрёт ровно на ночь и явится вновь Прозерпиной.
Ничего не изменит разбитая к счастью тарелка,
Нестерпимая боль остаётся всегда нестерпимой.
Нет, хрусталик не должен мутнеть от гипноза Эреба,
Ниже плинтуса нет ничего, кроме крысьего визга…
Всё же Богу спасибо, что выдумал звездное небо,
Что под тяжестью звезд иногда опускается низко.


             МЕНЕ, ТЕКЕЛ, ФАРЕС

… там, где погода не контролируется Богом,
а капельное орошение отгоняет травой пустыню,
по праздникам народ разбредается по синагогам,
а диабетики арбузу предпочитают дыню.
Но приходит миг, когда старенький ребе
стеклодуву подобно выдувает печаль из шофара –
в Рош-а-шана огненно загораются в небе,
слова-созвездия: Мене, текел, фарес…




                                *  *  *
                                              
                                                      Давиду Симановичу, моему учителю

В слове «прощай» прячется слово «роща»,
расположенная в долине печали.
а над ней тишина – журавли откричали,
лишь бегает ветер, кончики трав ероша.
И лёжа там, на спине, бездумно и слепо глядя
в небо, что на пяльцы натянуто тканью,
да что там не вышито – крестиком  или гладью,
это лучше, чем жизнь проживать тараканью…


             *  *  *
Суковатая чёрная ветка
надо мной где-то там в высоте,
словно графики чёткой виньетка
под строкою на белом листе.
Оттого с каждым годом старея,
подходя к своему рубежу,
заряжаюсь, как батарея,
от земли, по которой хожу.


                  *  *  *
На небе Бог про Золушку читает,
как обернулась золотом зола.
Воистину доверчиво считает,
что можно отделить добро от зла. 
Он высоко живёт в хрустальном храме,
где даже пол – прозрачная слюда,
но глянуть вниз на то, что под ногами –
ему не догадаться никогда…