Человек с гениальным лицом –
на котором было возможно
написать любую судьбу,
и душу любую,
и бездну ещё такого,
что не под силу словам…

Вот и пришло его время
сыграть свою смерть
для сотен миллионов
теле- и просто зрителей.
Всё по правилам
игры для тех,
кто ещё при своём теле.

Как хорошо, что экранная жизнь –
жизнь, у которой украдено
одно из зримых измерений
и все незримые –
повторима.
И когда не мы в неё входим,
а она в нас –
мы только приобретаем.

Следовательно – ничего не отнято.

Разве я хотела
поглазеть, как он будет смотреться
в жалком амплуа старика?

Я не знаю,
чего я ещё хотела.
Но сейчас я кричу о его душе,
рискуя своей:

Господи!
Он заслужил, заслужил
персональный –
рай или ад – назови как угодно,
только дай ему право играть
самые сложные роли
в самых великих спектаклях
самых лучших миров!
И – до не-скончанья времён…

А слёзы, и дождь, и слёзы,
и внезапная боль в поджелудочной
после обычной с утра
овсянки с орешками, мёдом и апельсином,
и ревность к юным русалкам,
резвящимся на том берегу в наготе светоносной –

это наши, земные проблемы.
Они ненадолго.
                                                                20 мая 2009