Елена ДУБРОВИНА

                                                                                   «ПОКАЗАВШЕМУ МНЕ СВЕТ»

       Невысокого роста, приветливое лицо, голос приглушенно-хриплый (из-за перенесённой когда-то горловой чахотки – результат немецкого плена), и взгляд из-под больших очков, излучающий свет тепла и доброты, – таким запомнился мне Леонид Денисович Ржевский, писатель Второй волны эмиграции, русский интеллигент, волею судьбы попавший на Запад. 

       Есть встречи, которые не забываются, встречи, осветившие твою жизнь особым светом. В жизни нет ничего странного, ничего неожиданного – всё предрешено судьбой – так должно было случиться. В 1981 году я переехала с семьей из Питтсбурга в Филадельфию и очень скоро устроилась на работу в Пенсильванский университет. На территории университета была библиотека, обладавшая обширной коллекцией русской эмигрантской литературы. Там, в этом красивом здании библиотеки, я нашла свой островок радости, где можно было уединиться с любимой книгой, открывать и находить новое, бесценное, ранее недоступное для тебя творчество русских эмигрантских писателей и поэтов. Так я впервые прочитала Набокова, Алданова, Н. Нарокова, Зайцева, А. Седых, Л. Ржевского и многих других. Тогда же мне попался на глаза роман Л. Ржевского «Между двух звёзд», изданного в 1953 году издательством им. Чехова в Нью-Йорке, автобиографическая повесть, воспоминания о военном времени, о пройденном пути от Москвы до Берлина, история любви главного героя романа капитана Заряжского и медсестры Милицы. Как я потом узнала, это была необыкновенная и удивительная история любви Леонида Денисовича и его жены Агнии Сергеевны, пересекшей впоследствии несколько стран в поисках любимого человека, пока она не нашла его, тяжело больного в одном из немецких госпиталей. Силой своей любви она помогла ему вернуться к жизни. Эту историю он положил в основу другого автобиографического романа «Показавшему мне свет». 

        Читала я запоем, каждую свободную минуту, в перерывах, в транспорте, дома за обедом, благо можно было брать книги из библиотеки. Там же, в университете, я познакомилась и с поэтессой Второй волны эмиграции, Валентиной Алексеевной Синкевич, дружба с которой продолжается и по сей день. С ней я часто обсуждала прочитанное. Она стала моим путеводителем в море незнакомых мне доселе книг. Как-то раз, листая старые журналы, я наткнулась на стихи Юрия Владимировича Мандельштама, судьба и творчество которого так глубоко запали мне в душу, что поиск его архивных материалов привел меня к его внучке, Мари Стравинской, и изданию собрания его сочинений. 

       В разговоре с Валентиной Алексеевной я узнала о ее дружбе с семьей Ржевских, а ее восторженные рассказы о Леониде Денисовиче вызвали у меня желание познакомиться с этим замечательным человеком и писателем. Но случилось так, что он сам попросил Валентину Алексеевну нас познакомить. А было это так. Летом 1982 г. Валя (мы всегда обращаемся друг к другу по имени, но на Вы) сообщила мне радостную новость – Леонид Денисович будет выступать в Филадельфии, вместе с приехавшей из Франции писательницей Натальей Давыдовой, потомком декабриста и поэта Василия Львовича Давыдова. Народу в зале было человек 50, не больше (русская община в Филадельфии в то время была ещё не велика). Первой выступала Наталья Давыдова, очаровательная француженка, с энтузиазмом рассказавшая о своем знаменитом предке (позже оказалось, что она не была прямым потомком Давыдова, Давыдовым был ее отчим). Потом говорил Леонид Денисович, зачаровывая слушателя своим тихим голосом, спокойной манерой говорить и глубиной сказанного. Рядом с ним сидела жена, Агния Сергеевна (как я позже узнала, поэтесса Аглая Шишкова) – высокая, прямая, гордая осанка, лицо доброе и строгое, видно, что в молодости была красавицей. И хотя Агния Сергеевна на 20 лет была моложе мужа, выглядели они почти как одногодки. 

       По окончании вечера нас всех пригласили устроители вечера к себе в гости отметить приезд Ржевских. Я не успела войти с Валей в комнату, как к ней поспешно подошел Леонид Денисович: «Валюша, познакомьте меня с этой студенточкой», – попросил он, указывая на меня. Так мы и познакомились, проговорив в уголке гостиной целый вечер. Он задал мне тысячу вопросов о России, о его любимом Питере. Видно было, как глубоко скучал он по оставленной родине и как тяжело переживал разлуку с нею. Слушал он внимательно, не прерывая, а потом снова расспрашивал о житье моем в России, рассказал немного и о себе. Жизнь бросала его из одной страны в другую, пока в 1963 году он ни переехал в Америку, где в момент нашего знакомства он занимал пост профессора славистики в Нью-Йоркском университете. Я слушала внимательно его рассказ о жизни вне России, рассказ полный горечи, тоски и надежды. Расстались друзьями. С тех пор Леонид Денисович внимательно следил за моим творчеством, делал важные замечания, иногда хвалил, иногда критиковал, а чаще – советовал. Тот свет добра, который он излучал, те дружеские его поощрения, те короткие письма с его деликатными советами, были тогда для меня, неуверенного в себе, начинающего поэта, так нужны для выбора того пути, той дороги в жизни, на перекрестке которой я тогда стояла. 

       Из хорошо запомнившихся была еще одна встреча, на этот раз в Нью-Йорке, в Серафимовском фонде. На вечер поэзии приехали Андрей Седых, Иван Елагин, Ольга Анстей, бывшая жена поэта (уже тяжело больная), Леонид Ржевский, художники Вербов, Шаталов, Голлербах и другие. Зал был переполнен эмигрантами двух первых волн. Хорошо помню выступление Ивана Елагина – читал он свои стихи несколько гнусавя, с пафосом, высоко подняв голову, периодически останавливаясь, так как чтение его часто прерывала Ольга Анстей, которой было, по-видимому, плохо слышно его чтение. Рядом с Валей сидел художник Вербов, маленький сухонький старичок с тяжелой тростью в руке, которая постоянно падала и заставляла сидящих перед ним зрителей вздрагивать от стука при её падении. Однако выступление Вали он слушал очень внимательно, и когда она, закончив чтение своих стихов, села на место, Вербов, очарованный ее чтением, повернулся к ней и восторженно спросил: «Валентина Алексеевна, а не скажете ли мне, кто эта девушка, которая сейчас выступала?». По окончании вечера Леонид Денисович пригласил нас поехать в студию Э. Неизвестного, а потом к нему на обед. О встрече с Эрнестом Неизвестным мне напоминают две чеканки, хранящиеся у меня дома со дня нашего знакомства.

       Жили Ржевские в Манхаттане, в многоэтажном красивом доме. Гостеприимная хозяйка дома Ржевских, милая Агния Сергеевна, быстро, ловко и красиво накрыла на стол в просторной со вкусом обставленной комнате, которая служила и гостиной, и столовой. Вторая комната была спальней и кабинетом. Помнится, что книг было не очень много, но каждая была с любовью отобрана самим хозяином. За столом разговор шёл о современной эмигрантской литературе и о близком друге Леонид Денисовича, поэте Иване Елагине, стихи которого Ржевский очень любил.

       Вскоре случилась несчастье – тяжело заболел Иван Елагин – у него нашли рак поджелудочной железы. Он очень страдал от постоянной страшной боли, писать уже не мог. Известие повергло нас всех в уныние, но была еще маленькая надежда спасти или хотя бы продлить ему жизнь. Я работала тогда в медицинском институте, где проводили эксперимент по лечению рака поджелудочной железы с помощью моноклонных антител. Метод был разработан директором института Илларионом Павловичем (как он сам себя величал) Копровским (Hilary Koprowski), поляком, приехавшим в Америку из Бразилии после окончания войны. Илларион Павлович, прекрасно говоривший по-русски (и еще на семи языках), хорошо знал и любил русскую литературу и поэзию. Вот к нему-то и направилась я с просьбой помочь русскому поэту. Профессор в помощи не отказал, тут же организовав лечение Елагина в Филадельфии. Посетил он Филадельфию несколько раз, приезжал Иван Венедиктович каждый раз дочерью Еленой Матвеевой, которая очень трогательно ухаживала за отцом. Останавливались они обычно у художника Владимира Шаталова, заканчивавшего в это время работу над известным портретом Гоголя. Лечение антителами временно сняло боль, опухоль вышла наружу, Иван Венедиктович снова стал писать. Так появилось в альманахе «Встречи» (гл. редактор В. Синкевич) его предсмертное стихотворение, посвященное В. Шаталову «Гоголь». 

       Теперь я почти каждый день разговаривала с Иваном Венедиктовичем по телефону. Часто разговор заходил о поэзии, рассказал он мне и историю гибели своего отца, поэта Венедикта Мартова. Особенно любил Елагин стихи Бродского и Евтушенко, очень ждал от них телефонных звонков, даже просил меня позвонить Бродскому. Просьбу Елагина я Бродскому передала, а позвонил ли он ему – не знаю. 

       Леонид Денисович Ржевский, близкий и преданный друг Елагина, тяжело переживал его болезнь, и, посовещавшись с друзьями, решил сделать Елагину бесценный подарок – издать избранное его стихов. Работы было много, зная, что жить другу осталось недолго, Леонид Денисович торопился. Наконец, книга под названием «Тяжелые звёзды» ушла в печать, а Ржевский… надорвался, не выдержало сердце – плохо ему стало в гостях. Валентина Алексеевна вспоминает, что перед тем, как его забрала скорая помощь, он еще успел извиниться перед хозяйкой за причиненные неудобства. 

       13 ноября 1986 года Леонид Денисовича Ржевского не стало. Было всё, как полагается, – похороны, слёзы, воспоминания друзей. А за окном – февральский мороз, тусклый, унылый день, низко нависшее над городом тяжелое небо. Как сейчас вижу полупустую мрачную комнату, тихо сидящих по углам гостей, разговаривавших полушепотом. А мне казалось, что сейчас выйдет опять из своего кабинета Леонид Денисович, улыбнется, как всегда застенчиво, развеет своим светом царящий в комнате полумрак. Но было тихо, и только слышались приглушенные, осторожные шаги жены. Мне больше всего и запомнилась тогда Агния Сергеевна – одетая во всё чёрное, высокая, стройная, с каменным лицом, она несла свое горе глубоко внутри, будто окаменела. А через два месяца после смерти Леонида Денисовича Ржевского ушел из жизни и его близкий друг Иван Венедиктович Елагин, успев еще полистать подарок Ржевского, только что вышедший из печати сборник стихов «Тяжёлые звёзды».                         

                                                   Елена ДУБРОВИНА, Филадельфия        

    

                     

           

 

Вы снова, милая Лена, растрогали меня своим письмом, так что расшевелилось во мне всё мое литературное существо. Непременно хочу послать Вам новую свою книжку, как только выйдет 

(в феврале, вероятно), а покуда шлю самые лучшие новогодние пожелания; среди них и пожелание скорее и основательнее обжиться на новом месте, что, знаю, не так уж легко, но вполне осуществимо при добром желании.       

                                                   С приветом от нас обоих,

 Dec, 21, 82                                                                    Ваш Л.Ржевский

__________________________________________________________

 

Дорогая Лена!

В хлопотах и нездоровьях начала лета не ответил вовремя на Ваше милое письмо. Теперь чувствую себя OK, и мы уже перебрались в Н.-Й. из мест, изображенных на этой открытке. С большим удовольствием прочли Ваши стихи во вчерашнем Н.Р.С. Большой бросок вперед в Вашем поэтическом мастерстве! Продолжайте так! 

С самыми сердечными приветами от нас обоих.

                       Ваши А.С. и Л.Ржевские

___________________________________________________________

 

21/Х 85

Дорогая Лена! Самое задушевное Вам спасибо за память, поздравление – очень был тронут, а подарком (прекрасное издание «Слова») и смущён – это уж расточительная щедрость с Вашей стороны! Еще раз – спасибо, и всяческого благополучия желаю Вам от души. Привет мужу.

Искренне Ваш Л.Ржевский

P.S. Между прочим: есть у меня много дубликатов разных – для чтения книг (про свои не говорю: любую с удовольствием вышлю Вам); коли Вы собираете библиотеку, – напишите мне, я пришлю Вам перечень, чтобы, м.б., послать Вам по Вашему выбору 

(в подарок, конечно).

__________________________________________________________

 

LEONID RZHEVSKY

PROFESSOR EMERITUS OF SLAVIC LITERATURES

(NEW YORK UNIVERSITY)

1 WASHINGTON SQUARE VILLAGE                        TEL. (212)777-5210

APARTMENT 15-S

NEW YORK, NY 10012    

                                                                 6 декабря 1983

Милая Лена! 

       Было очень трогательно получить Ваше письмо. Спасибо! 

Мы, пишущие в эмиграции с конца последней войны, всё чаще /со старением своим/ чувстауем творческое, я бы сказал, одиночество: замалчивают нас на Большой земле, на здешней – читательская убыль. Голос нового читателя, да ещё такой доброжелательный и вдумчивый, как Ваш, для нас живителен. И говорите Вы по-русски так превосходно, что, когда Вас услышал, почти вообразил себя в прошлом и по ту сторону рубежа, где памятью всё ещё ощущаем себя "дома". Жалко, что "не договорил" с Вами, многого не успел спросить. Ну, может быть, встретимся еще, если и не в Филадельфии, то- будете когда-то в нашем городке, позвоните и зайдете к нам.

   Прилагаю одну из последних книг /самая последняя должна выйти в феврале/ - не "на память" только, для подкрепления знакомства.

                   Сердечный привет Вам и кланяюсь мужу.

                                                          Ваш Л.Ржевский

_______________________________________________________

 

LEONID RZHEVSKY

PROFESSOR EMERITUS OF SLAVIC LITERATURES

(NEW YORK UNIVERSITY)

1 WASHINGTON SQUARE VILLAGE                           TEL. (212)777-5210

APARTMENT 15- S

NEW YORK, NY 10012

                                                                         Октября 29-го, 1984

Милая Лена! 

     Вдруг захотелось Вам написать – поздравить с "Выхожу один я на дорогу"… а проще сказать – со вступлением на литературную стезю – я имею в виду соредакторство во "Встречах", рецензию в "НРС" и стихи. О стихах – особо: в них появляются поэтически выразительные строфы, рост, рост заметный, но, если позволите один первейший совет: избегайте слов и удобных, самонабегажих под руку словосочетаний, которые давно уже стали расхожими в поэтическом словаре пашущих стихи; ищите с в о и  слова для самовыражения, непременно свои!

       Буду рад встретиться на вечере Литфонда, а покуда – сердечный привет Вам. И мужу.

                                         Ваш Л.Ржевский      

• она не только "кремнистая", но и тернистая, трудная.

_____________________________________________

Рождественская поздравительная открытка

от А.С. РЖЕВСКОЙ

 

Я так виновата перед Вами, дорогая Леночка: не ответила на Ваше теплое письмо, – на присланные “Invoic’ы”. Не сердитесь на меня…

Желаю Вам и Вашей семье счастья, радости и нового успеха в Новом году.

              Обнимаю и целую.

Ваша А.С.Ржевская

П.С. Спасибо за музыкальную открытку-поздравление – никогда такого не видела.                                

Дарственные надписи на книгах:

 

Милой, очень милой Лене на добрую память от автора, который был чрезвычайно рад с ней познакомиться.

Апрель 1986                                           Л.Ржевский

                    Милой Лене Дубровиной, так чудесно говорящей по-русски, с удовольствием посылает автор эту книгу.

                                           Л. Ржевский.

                                           Декабрь 1983, N.Y. 

ДУБРОВИНА, Елена, Филадельфия.  Родилась в Ленинграде. На Западе с 1978 года. Главный редактор американского журнала «Поэзия. Russian Poetry Past and Present». Изданы три поэтических сборника: «Прелюдии к дождю», «За чертой невозвращения», «Время ожидания». Составитель двуязычной антологии «Russian Poetry in Exile. 1917-1975». Стихи, литературные эссе и рассказы публиковались в русскоязычных периодических изданиях: «Новый Журнал», «Континент», «Грани», «Новое Русское Слово», «Встречи», в американских и российских литературных журналах.  Пишет на русском и английском языках.