ЧЕТЫРЕ ИЗМЕРЕНИЯ

                                                             Америка – Россия – Украина – Израиль

 

Г а р и  Л а й т. Траектории. – New Review, NY, 2013, 192 с.

       Передо мной книга Гари Лайта – «Траектории». Автора я знаю более двадцати пяти лет, внимательно слежу за его творческим ростом. 

       Становление поэта произошло без обычных для начинающих стихотворцев подражаний. Хотя сам Гари в статье об Александре Алоне "Что было жизнью минувшей твоей – стихосраженье" (журнал "Побережье", №, 4, 1995) признается: "Лично мне, рождённому в конце шестидесятых, довелось пережить такого рода потрясения дважды. Творчество Владимира Высоцкого и Александра Алона сыграли решающую роль в выборе моих жизненных принципов, концепций и философии. Внезапный и трагический уход поэтов я воспринял как уход учителей, успевших только приподнять занавес над загадкой, которую отныне мне предстояло разрешить самому". 

И Гари Лайт решал в своих стихах загадки нашего времени:

       Коснулись эпохи, успев в ней родиться, 

       а всё остальное – по строкам и струнам, 

       когда вдохновенье читалось по лицам, 

       а вовсе не по ладоням и рунам.

       Порой леденила властителей слепость, 

       когда все исчезнуть могло за минуту, 

       и танки по Праге – как злая нелепость 

       в эпохе стихов и студенческой смуты.

       Размытые контуры тех снегопадов, 

       как шепот фантастики шестидесятых, 

       и счетчик в такси был вплетен в серенаду 

       аккордов Таганки и рифм непредвзятых. 

                                                                     с. 8

       Гари Лайт большой мастер построения композиций своих книг (а их у него шесть!); и он умело выстраивает линию-"траекторию" – таково название последнего сборника, на которую и пишется эта рецензия. Книга напечатана под рубрикой серии "Современная литература Зарубежья", (изд. New Review, Нью-Йорк). Автор отобрал около 160 стихотворений, которые вошли в семь глав, и частично повторяют названия изданных ранее книг. 

Творчество Гари Лайта я бы отнес к жанру городской лирики. Он принадлежит к поэтам, воспевающим урбанистические европейские мотивы. Посмотрите на географическую карту его стихотворений. Это Восточная и Западная Европа: Москва, Киев, Санкт-Петербург, Прага, Рим, Париж, Лондон, Братислава… Эльсинора – место действия пьесы Вильяма Шекспира «Гамлет, принц датский»… Другие континенты, страны, города и веси…

Даже если города нет, он существует в мыслях автора:

       …Там вовсе не было зимы, 

       и уплывал из мыслей город, 

       в котором высятся дома… 

Городская тема в поэзии Лайта звучит современно и актуально, отражая грандиозное развитие мировой цивилизации с ее мифологией, философией, драматизмом, символикой и традицией. Автор в реальности путешествует по этим городам. Он пытается отразить культурный слой времени, в котором мы живем. Один из примеров его городских текстов:

       Это просто судьба улыбнулась

       в море – между Европой и Мальтой, –

       в свой естественный образ вернулась...

       И явилась... Сюда... По асфальту...

       Этот город с большими домами

       растерялся, но, в чудо поверив,

       широченными двинув плечами,

       стал весенним... Немного... На время...

       Городская лирика отражается у него в образах улиц, строений, архитектуры… Мосты, парки, детали быта мегаполиса, с его инфраструктурой, особенностями психологии жителей, укладом жизни, традиций. Предметами описания становятся железные дороги, порты, высотные здания, модерные новостройки, контрасты нищеты и запущенности с роскошью и богатством. 

       Осенних сумерек канва – воздушный храм,

       Разлом и мост между мирами не напрасный, –

       Неизъяснимый светлый аромат

       Вплывает в город, и становится знаменьем…

       Личные переживания Лайта выражены через среду обитания, в пространстве и времени города. В лирическом тексте содержанием является эмоциональный настрой автора, окружающая обстановка урбанизма, где разворачивается сюжет и драма стихотворений. 

       В приведенном ниже примере речь идет о «мосте» между Киевом и Чикаго, то есть настоящим и прошлым Лайта:

       А впрочем, этих восприятий срез,

       в которых сумерки, прохлада ноября,

       когда Чикаго после фестиваля

       задумчив, в ожиданье снега тих

       и так похож на Город, где когда-то

       все эти ощущенья в первый раз,

       но навсегда запали в душу совпаденьем

       и рифмой неба, кофе и реки,

       когда глядишь с Андреевского спуска,

       напоминающей подспудно океан...

       И сумерек канва по кругу дальше.

                                                           стр. 11

       Город в художественном произведении – это всегда особое пространство. Городская культура предполагает два важных момента: связанность быта множества людей и одиночеством человека, как следствие суеты городской жизни. Города всегда являются культурными и интеллектуальными центрами, концентрацией интеллигенции. Здесь для Лайта-поэта рождаются художественные образы, и проявляется в его стихотворениях ностальгическое прошлое:

       То ли имя, то ли Город, 

       то ли вовсе блажь какая, 

       может, детских впечатлений 

       миражи районов спальных 

       в снегопадах, словно гости 

       телевизионных сказок... 

       Тот уют семидесятых 

       никогда не повторится.

                                             с. 28

       Поэт часто противопоставляет себя толпе не только в романтической традиции, но и в силу своей «отстраненности»: он создает личное, особое видение окружающего мира. В городе человек наиболее остро соответствует сам себе – одинокий среди множества. Всё сказанное – типичные темы глубокой философской городской лирики.

       Преддверие, увы, в себе самом таит 

       не более того, что есть в нем изначально. 

       Пиит, когда гоним, о будущем твердит, 

       и оттого всегда преддверие печально.

      В послесловии к сборнику поэта киевский писатель Алексей Никитин очень точно подметил: «Жизнь Лайта динамична, и, читая «Траектории», мы видим, как, строка за строкой, он объединяет события своей жизни, разбросанные во времени, города своей судьбы, разделенные неумолимой, не признающей метафор, географией, в единый поэтический мегаполис. В нем Андреевский спуск проходит неподалеку от Бульварного кольца и набережной Тель-Авива, переулки вашингтонского Джоржтауна вливаются в дворики Монмартра, неуловимо преобразуясь в улицы то ли лондонского, то ли манхэттенского Челси, а киевский Подол выходит непосредственно к юго-западному побережью озера Мичиган».

        Гари Лайта волнуют темы не только городской лирики, но и классическое осмысление единства времени, места и действия окружающего мира. Он трепетно относится к Украине, где он родился, к Америке, где вырос и возмужал, к России, как первородному источнику языка и культуры, Израилю – прародине своих предков и мудрости многих поколений…

      Гари Лайт один из немногих поэтов, который живет в четырех измерениях: Россия, Украина, Израиль и США, которые ему очень близки по духу, культуре и воспитанию. 

Всё перечислить невозможно, но возьмем по несколько строчек из каждого родника чувств и познания.

О России:                 

                                В этом городе сложной судьбы,

                                сквозь пургу, в двух шагах от апреля, 

                                проплывает строка о любви... 

                                Поднимается до куполов, 

                                обретает мистический образ 

                                и в бездонную впадину неба 

                                проникает всё дальше и дальше, 

                                оставаясь строкой о любви.

                                          «Ночные строки города», с. 104

                                Как благодатны медленные дни, 

                                когда туман и облака, обнявшись крепко, 

                                вовсю причастны к ремеслу воздушной лепки, 

                                а сам Нью-Йорк – лишь матрица у них.

                               Еще нехоженый, неезженный асфальт, 

                               истомы не скрывая, ранним утром 

                               клубится паром, облекаясь перламутром. 

                               В Центральном парке саксофону вторит альт.

                                               «Рождение манхэттенского дня», с. 122

                              А пока – купола наяву, 

                              светлый образ в пронзительной гамме, 

                              город детства – какими судьбами 

                              я твоей мостовою плыву...

                             Сколько раз, уходя навсегда, 

                             я во снах предвкушал возвращенья, 

                             обстоятельств чеканные звенья 

                             вновь меня приводили сюда.

                                                              «Город», с. 164

                            …Игра «Маккаби»-Тель-Авив – «Динамо»-Киев. 

                            Большой футбол, уютный стадион, 

                            цвета совпали бело-голубые... 

                            Иврит и русский – гул переплетен, 

                            слова слились, перемешались и поплыли

                            над морем, небоскребами, над всей 

                            страной, еще не тронутой хамсином. 

                            А под трибуной – древний иудей, 

                            он помнит прежний вечер светло-синий: 

                            такие сумерки бывают над Днепром 

                            в канун осенних праздников великих... 

                            Двадцать девятое. Сентябрь. В нем одном 

                            воскресли тысячи расстрелянных безликих... 

                            Их под конвоем шедших по Сырцу, 

                            туда, где так обыденно стреляли, 

                            он матери, сестренке и отцу 

                            глядел во след, толпою обтекаем. 

                           Татарка, одноклассница, его 

                            в подъезд втащила, руки исцарапав... 

                           На матчах «Старта» он себя переборол, 

                           ни разу в ту войну и не заплакав... 

                           Да и потом, в отрядах «Хаганы», 

                           бывало всякое, и кто его осудит... 

                           А здесь он под трибуной, у стены, 

                           рыдал безудержно, и расступались люди 

                           в «динамовских» футболках и шарфах, 

                           и в черно-желтой атрибутике «Маккаби»... 

                          Двадцать девятое. Сентябрь. На глазах... 

                          всего Израиля приспущенные флаги.

                                      «Двадцать девятое. Сентябрь. Тель-Авив»,                  

       «Осмыслить свое существование на разломе континентов, вер и отчизн – невероятно сложно. Связать вкус, стиль, остроту ощущения звукового пространства – доступно очень немногим… так я вижу поэзию Гари Лайта», – оценивает творчество поэта известный бард из Иерусалима Дмитрий Кимельфельд.

      Гари Лайт – уникальное литературное явление. Приехав в Америку двенадцатилетним подростком из Киева, он привез с собой, заложенные родителями, русский язык и культуру. Бережно поддерживая эти драгоценные знания, в совершенстве освоил английский. Литература, искусство, поэзия не имеют национальных ограничений. Они всепроникающи и вездесущи для будущего художника слова.

      – Счастливый человек, – думаю я о Лайте, – писать стихи на русском языке в Америке для него не роскошь, а необходимость. Поэзия – его предназначение. У Гари Лайта своя творческая лаборатория. Он относится к новому поколению поэтов, уже состоявшихся в литературе, освоивших новые культурные современные традиции. Как мы уже отметили, он относится к поколению, выросшему на опыте шестидесятников, но без выступлений на стадионах, освоения целины и строительства ГЭС. Особенность его поэзии состоит в том, что, выросши и сформировавшись на Западе, он избежал давления на него официальной литературы. Поэтому у него совершенно другой способ восприятия действительности. В его городской лирике задействована вся география планеты в гармонии с индивидуальной составляющей, чувством личного, персонального подхода, со своим лирическим «я». В своем программном стихотворении «Траектории», поэт провозглашает:

                           Как всё же важно быть собой, 

                           пока в пути… Покуда…

       И пока он был в пути, на его творчество обращали внимание многие известные писатели. «Гари Лайт – американский поэт с русской душой», – писал о нем Андрей Вознесенский. «Гари Лайт родился в Киеве в 1967 году, а в 1980 уже оказался в Америке. Но когда разговариваешь с ним, кажется, что он житель Санкт-Петербурга. Его любовь к русской литературе навсегда осталась его Страной Пребывания», – замечает поэт и автор-исполнитель Александр Дольский». Гари Лайт уникален тем, что представляет ту часть своего литературного поколения, которое выросло и возмужало в США, – добавлю от себя. –Поэзия Лайта – интеллигентная и добрая, обращающая на себя внимание. У него свой тон, живой и теплый».

       В этой статье я сделал упор на урбанистическую лирику Гари Лайта. Но у него еще есть прекрасная подборка гражданской лирики. Например, стихотворения о Великой Отечественной войне: «Двадцать первое июня» и «Им не знакомы были правила игры…». (Всему великому есть малое начало.)

       В стихотворении «Встреча на Арбате», где Лайт описывает встречу – «глубоких стариков в потертых пиджаках и мятых шляпах» – героев войны, есть строчки, написанные по-английски на киоске: «Награды Родины – от тысячи рублей, за доллары, дойчмарки. Сговоримся…».

       Об ужасах Афганской войны написано стихотворение «Мой сверстник – боевой майор…» (Мне было нечего сказать, / как прежде – тем, кто был в Берлине…)

       Майор, собрав свои листки,

       Не оглянувшись, не прощаясь,

       На скатерть положил рубли

       И вышел в ночь, слегка качаясь…

                                                   с. 121

       Стихотворение о Войне Судного Дня: …Есть выбор – сброшенными в море / со всей библейскою страной, под корень, чтобы неповадно, / либо безвыходности бой, и от бедра, и беспощадно… 

       Приведу здесь совершенно потрясающее стихотворение об украинской национальной революции:

       У этой революции лицо

       бессонницы оранжевого цвета.

       «…переведи… через… майдан…»,

       замкнув кольцо

       ноябрьского позднего рассвета…

       Какое вдохновение в глазах

       на улицах ликующей столицы –

       воистину за совесть, не за страх…

       В такие дни такому Городу

       не спится.

       Благослови, чтобы без крови в этот раз,

       спаси от ненависти, слез, непониманья,

       и пригуби те взгляды тысяч глаз, 

       ведь без любви – свобода только в очертаньях.

                                                                          с. 116

       Катастрофа наводнения, стихийное бедствие описаны в стихотворении «Новоорлеанское». (Даруй спасенье вне религий, вер и стран…) 

       Александр Алон – русский поэт, офицер Армии обороны Израиля, погибший в 1985 году в Нью-Йорке, защищая честь и достоинство тех, кто случайно оказался с ним рядом. Ему посвящено стихотворение «Памяти Александра Алона», поэт был примером для подражания Гари Лайту.

       Для каждого эмигранта символы Америки сосредоточены в городе Нью-Йорке. Трагедия террористической атаки 9/11 оставила глубокий след в сознании горожан. У поэта это нашло отражение в стихотворении «Новый Нью-Йорк»:

       Под крылом самолета контуженый остров лежит,

       Прежде дерзкий Манхэттен, оплаканный в новой судьбе.

       В панораме зияющей раной печать «Близнецов»,

       Как бы ни было горько, но это есть новый Нью-Йорк…

                                                                                            с. 138

       Не менее значимы в творчестве Гари Лайта лирические стихотворения о Любви к Женщине. Всего, конечно, в одной рецензии не охватишь. Но всё-таки мне хочется привести одно такое чудесное произведение: 

       В благодарность за всё –

       за рождение в год снегопада,

       прочертившего мне всю канву восприятия мира,

       за недетские книги, которые ты прочитала

       в самом сердце Европы, не ведая близость разлуки,

       за умение стать – ненавязчиво – самой родной,

       настоящей, не сделанной, искренней, самой любимой,

       за невстречу в том веке, когда вероятность была столь нелепой,

       кроме светлой догадки о том, что ты скоро придешь

       и мы вместе отыщем пути к осознанью,

       в благодарность за всё, за открытие глаз, за судьбу –

       обещаю тебе, что сумею, осмыслю и буду…

                                                                                        с. 39

       Книга Гари Лайта привлекла мое внимание именно жаждой духовного поиска, смены впечатлений, преодоления препятствий судьбы, ответить на вечные вопросы – вот круг его интересов. Названия многих стихотворений говорят сами за себя: «Осенних сумерек канва», «В ожидании сирени», «Соло для утреннего снега», «Високосный февраль», «Откровения Садового кольца», «Галилейский вечер» и т.д. 

       Вчитываясь в строки стихотворений, снова и снова убеждаешься в том, что поэзия Гари Лайта – это вечный поиск счастья и любви, благодарность за минуты тепла и искренности, переживания встреч и расставаний, открытий и потерь. Эти невидимые лирические нити проходят через все произведения автора, во многих стихах явно или подспудно. Хочется отметить чувственную эмоциональность поэзии Гари Лайта, ее настроения, поэтическую взволнованность, задушевность, лирический драматизм. 

      Надеемся на новые творческие встречи.

                                                                                                                                                                  Филадельфия